Vinnie Colaiuta

Vinnie Colaiuta

Ни у кого не возникало никаких сомнений, на каком инструменте будет играть маленький Винни, хотя кроме игрушечных барабанов у него была электрогитара, и в течение какого-то времени он брал уроки игры на органе. Справедливости ради надо отметить, что парню сначала не везло. После игрушечных барабанов с бумажными пластиками родители купили ему полупрофессиональный японский set, на котором он вовсю играл со своими однокашниками. Но его преподаватель в школе в Пенсильвании сообщил Винни, что ему лучше играть на каком-нибудь другом инструменте по причине переизбытка барабанщиков. Так юному музыканту пришлось целый год учиться игре на флейте. Как только появилась вакансия в классе ударных, Винни перевелся туда. Как известно, большинство начинающих музыкантов привлекает внешняя атрибутика профессии, особенно если речь идет о таком выигрышном инструменте, как барабаны. Тут уж не до кропотливого изучения нотной записи, рудиментов и прочих скучных вещей. Будущий «монстр» барабанов оказался явно не из числа легкомысленных учеников. Колаюта с самого начала отнесся с большой серьезностью к своей будущей специальности. Он беспрестанно занимался. Даже на уроки английского Винни приходил с палками и на задней парте отрабатывал «двойки», за что неоднократно бывал изгнан.

В четырнадцать лет у Винни появилась первая профессиональная ударная установка. Несмотря на то, что почти весь предыдущий опыт молодого музыканта заключался в игре на малом барабане, он не столкнулся с большими трудностями, пересев за ударную установку. Он просто заиграл. Удивительно, но проблемы координации почти не коснулись его. Эта способность — мгновенно адаптироваться в незнакомой ситуации — еще не раз поможет музыканту в будущем. При прослушивании в ансамбль Фрэнка Заппы (Frank Zappa) Колаюта, не задумываясь, сядет за инструмент Терри Бозио (Terry Bozzio) с двумя большими барабанами и заиграет на таком комплекте впервые в жизни. Через десять с небольшим лет после этого Колаюта примет приглашение дочери Бадди Рича (Boddy Rich) участвовать в барабанном шоу, посвященном памяти ее отца. В программе исполнялись произведения из репертуара оркестра Рича. И снова Винни на высоте. Никогда не играв до этого в биг бэнде, Колаюта с неподражаемым блеском расправляется с предложенными ему двумя пьесами. Это было одно из лучших выступление на шоу. В, казалось бы, новой для себя ситуации Винни чувствует себя как рыба в воде. Он смело идет на риск, исполняя фантастические по сложности пассажи, безупречно соблюдая стилистику оркестровой игры, которая явилась камнем преткновения для большинства участников шоу, также впервые столкнувшихся с подобной эстетикой. Но, вернемся к школьным годам.

В старших классах Колаюта по-прежнему много занимается, играет с местными музыкантами.. После окончания школы Винни продолжает музицировать в разных ансамблях. В это время он впервые услышал о знаменитом колледже Беркли в Бостоне от своих коллег. Репутация этого учебного заведения была в те годы безупречна, и Колаюта загорелся идеей поступить туда. Дополнительным толчком в этом направлении стал приезд в город оркестра, в котором на барабанах играл Стив Смит (Steve Smith), в то время студент Беркли. Винни потрясла игра Стива, и двое юношей подружились. Кроме того, по словам самого Колаюты, он ощущал недостаток знаний в области теории музыки и композиции.

И вот, наконец, Винни Колаюта приехал в Бостон. Ваш покорный слуга учился в этом же колледже десятью годами позже и готов в значительной степени разделить впечатления нашего героя о системе обучения и общей атмосфере в этой цитадели современного музыкального образования. В первый же день Винни увидел в Беркли 800 барабанщиков и около 1500 гитаристов, вместо ожидаемого Бадди Рича, который должен был бы ходить по классам и говорить что-то вроде: «Мне нравится этот тромбонист. Пойдешь ко мне в оркестр?» Подобная практика действительно имела место в те времена, но в основном на выпускных экзаменах или по рекомендации коллег музыкантов. Именно таким образом в конце 50-х Джо Завинул (Joe Zawinul) попал в оркестр Мейнарда Фергюссона (Maynard Fergusson). Остается загадкой, каким образом Колаюта определил количество барабанщиков и гитаристов, но их там действительно невероятное количество. Вопреки расхожему мнению, лишь ничтожный процент выпускников Беркли становится профессиональными музыкантами. Гибкая политика администрации позволяет талантливым студентам учиться за весьма условную плату за счет бесперспективных детей богатых родителей и «целевых» студентов из-за границы, платящих полную стоимость. Так что невероятное количество учащихся легко объясняется относительной доступностью (не финансовой) обучения. Мне довелось познакомиться в Беркли со студентом из Брунея, чье обучение на факультете коммерческой аранжировки оплачивало государство. Принц этого азиатского государства был одержим идеей создания эстрадного оркестра. Так вот, парню оплачивали не только обучение, но и питание, и проживание в отеле Хилтон. В Хилтоне он, конечно, не жил, а снимал скромную комнату на окраине города. На сэкономленные деньги ему удавалось содержать свою семью в Брунее. К тому же благодаря недюжинным способностям ко времени нашего знакомства учился он в колледже седьмой год, поддерживая тем самым неимущие таланты.

Как и все вновь прибывшие, Колаюта проходит тест и начинает изучать помимо барабанов теоретические предметы. Надо отметить, что система обучения аранжировке и сольфеджио в Беркли весьма стройна и логична. Студенты получают базовые знания без всяческих тонкостей и изысков. В результате, соблюдая правила, каждый в состоянии написать аранжировку, которая будет нормально звучать, а остальное дело таланта и желания. Через два семестра Винни Колаюта мог аранжировать для шести духовых. Его стремление к знаниям было весьма сильно. Винни серьезным образом изучает композицию, но… через год он решает, что его призвание — играть, а для аранжировки и композиции есть другие ребята, «которые зарабатывают этим на жизнь». Что касается барабанов, Колаюта попадает к Гэри Чейфи (Cary Chafee), популярнейшему и по сей день педагогу, автору «линиарной» системы драмминга. Полиритмы и нечетные группировки на фоне фанковых ритмов составляют основу этого метода. Ритмы базируются на не совмещении ударов в разных конечностях. Иными словами, ноты ритмического рисунка выстраиваются в линию. Система рассчитана на постоянное обучение в течение нескольких семестров. Пытливый Винни осваивает эту систему в течение одного семестра. Поэтому последующие уроки с Чейфи превращаются в совместное музицирование и прослушивание записей Тони Уильямса (Tone Williams). Стив Смит тоже становится участником этих импровизированных джемов.

Стремления Колаюты находятся в областях, так или иначе, сопряженных с джазом, но практическая ситуация берет свое. Ему нужно платить за квартиру и по счетам. Джаз не приносит денег, и Винни играет в основном Top 40 gigs. Безусловно, это повлияло на формирование стиля музыканта. Очень часто прозаические материи, а не какие-то соображения высшего порядка, играют решающую роль в жизни и творческом почерке великих. Из-за нехватки денег Колаюта бросает учебу и в течение последующих двух лет живет в Бостоне и играет с бостонскими музыкантами.

Чейфи настоятельно рекомендует молодому музыканту поехать в Нью-Йорк, считая его достаточно подготовленным для серьезной профессиональной карьеры. Но Колаюта еще некоторое время остается в Бостоне, приобретая необходимый опыт. В частности, он впервые попадает на студию и записывается с Элом Купером (Al Kooper). Здесь он сталкивается с еще одной стороной своей профессии. До этого момента Винни полагает, что его задача — хорошо играть, но студийная работа требует еще и соответствующего звука от его барабанов. По прошествии времени, войдя в мировую элиту студийных музыкантов, Колаюта придет к выводу, что в достижении нужного барабанного звука есть что-то мистическое, не зависящее на прямую от качества инструмента, состояния пластиков и т.д. Я полностью разделяю эту точку зрения. Думаю, что каждый музыкант, имеющий отношение к студийной работе, сталкивался с ситуацией, когда барабаны высочайшего класса «отказываются» звучать на студии и, наоборот, барабаны весьма сомнительного качества со старыми пластиками начинают звучать после каких-то непонятных манипуляций с клейкой лентой и микрофонами. Первый опыт студийной работы молодого музыканта был не слишком удачным. Спасло дружеское отношение продюсера и коллег. Услышав звучание своих инструментов после первого дубля, Колаюта пришел в ужас. Он ожидал скандала. Но ему было очень мягко предложено перестроить инструменты определенным образом, и, в конце концов, совместными усилиями нужный звук был найден. Через много лет Винни оценит эту запись как «ужасающую».

В январе 1978 года Колаюта переезжает в Лос Анжелес. После нескольких нелегких месяцев Винни узнает, что Фрэнк Заппа ищет ритм-секцию. Будучи поклонником творчества этого музыканта, Колаюта решает попытать счастья. Он звонит в офис Заппы, пытается передать демо, но все безуспешно. Видимо отсутствие рекомендаций делает эту работу недосягаемой. Но настойчивость делает свое дело — Колаюта получает приглашение на прослушивание. То самое, о котором шла речь в начале статьи. Колаюта играет на совершенно новом для себя инструменте, но музыка ему частично знакома. Перед началом игры он имеет возможность наблюдать за тем, как прослушиваются его конкуренты. В среднем каждый барабанщик отнимает у мэтра 15 секунд. Проблема заключается либо в читке с листа, либо в исполнении ритма. Колаюта, на удивление самому себе, без ошибок прочитывает довольно сложную пьесу «Pedro?s Dowry» и затем успешно играет вместе с Заппой еще одну в размере 21/16. В последствии умение свободно играть в сложных размерах станет коньком Винни. Тому свидетельство — шоу Zildjian Day 1984 года, на котором он продемонстрировал свои импровизационные возможности в размере 7/4. Его концепция выглядит обезоруживающе просто: «Я всего лишь играю группы по 2 и 3 ноты». Но сколько свободы и элегантности! Колаюта рекомендует для начала считать вслух, а, затем, по мере приобретения чувства комфорта в этом размере, просто полагаться на ритмическую интуицию. Старый друг Винни Стив Смит выпустил замечательное видео, посвященное, в том числе, нечетным структурам в размере 4/4. Это еще более сложная задача — обретение полиметрической свободы (три в четырех, пять в четырех и т.д.) Еще один аспект этой проблемы детально разработан вышеупомянутым Гэри Чейфи. Речь идет об использование квинтолей, септолей и прочих нечетных групп, укладывающихся в единицу данного метра. Чейфи блестяще использует тембральную палитру установки в исполнении этих структур, создавая «подвешенное» звучание.

Итак, после пятнадцатиминутного прослушивания и четырех — пяти сыгранных пьес Колаюта получает работу в группе своего кумира. Но, к удивлению Винни, Заппа не хочет, чтобы тот играл на большой установке с двумя большими барабанами. У Колаюты в то время был маленький комплект Gretsch с 20" бочкой, и Заппе он нравился. Правда, со временем Винни все поменял, и в конце сотрудничества с Фрэнком его установка включала в себя две бочки, одну электронную бочку, два малых барабана (один электронный), несколько том томов, рото-томы и т.д. и т.п. Интересна концепция использования двух бочек: Колаюта играет ими даже в унисон, создавая мощную низкочастотную основу грува. Заппа нацелил Колаюту на исполнение сложных полиритмических структур. Будучи сам весьма изысканным ритмически гитаристом, он требовал от Винни, чтобы тот не просто аккомпанировал, а внимательно слушал его и играл те же фигуры на барабанах. Заппа хотел музыкального общения на более высоком уровне, и это заставляло Колаюту включать все резервы. Многие часы, проведенные в детстве на чердаке за игрой в нечетных размерах, определенно помогли Винни в профессиональной работе. Но далеко не каждый партнер понимал такой сложный язык. Иными словами, когда Колаюта «улетал на Марс» в своих импровизациях, не всякий был способен удержаться в метре, что становилось очевидным по «возвращении на Землю». И это не зависело напрямую от степени профессиональной подготовки партнера. Сам Колаюта приводит в пример гитариста, который с трудом разбирал ноты и вряд ли точно знал размер, в котором играл, но при этом всегда был «на месте». Он просто чувствовал пульс. Здесь встает еще одна музыкально-этическая проблема — взаимное доверие партнеров. Барабанщик должен быть уверен в надежности партнеров, а коллеги, в свою очередь, должны быть уверены в том, что барабанщик знает, что он делает. Тогда все становится на свои места.

Желание посвятить себя студийной работе заставляет Колаюту покинуть ансамбль Заппы. Винни хочет проверить себя в роли студийного музыканта, понимая, что умение самовыразиться в концертной ситуации не означает, что в студии он сможет работать также успешно. Басист Нил Стабенхаус (Neil Stubenhaus) пригласил Колаюту на свою первую запись и стал впоследствии его постоянным партнером. Винни нравится специфика работы в студии. Это требует от музыканта серьезных профессиональных навыков, а также знания стилей. Ведь в большинстве случаев в нотах, принесенных автором, значатся только размер и количество тактов, с вкраплениями общей игры, и то, какая из этого получится музыка, почти полностью зависит от исполнителя, его умения интерпретировать. Винни быстро завоевывает лидирующее место среди Лос-Анджелесских студийных барабанщиков. Он, как правило, сразу определяет, какой характер игры подходит к той или иной музыкальной ситуации. И даже если продюсер не согласен с идеями Колаюты, через несколько часов, перепробовав с десяток стилей, он вынужден признать правоту Винни. Уже в первые годы работы Колаюта записывается с такими звездами, как Джони Митчел (Yohny Michll), Ричард Перри (Richard Perry), Пат Уильямс (Pat Williams), Нэнси Уилсон (Nancy Wilson), Том Скотт.

В свое время в бывшем Советском Союзе была чрезвычайно популярна пластинка Джино Ванелли (Gino Vanelli) «Night Walker». Эта музыка явно отличалась от всего того, что выпускалось в Америке того времени. Яркий мелодизм, великолепные аранжировки и, в первую очередь, европейское композиторское мышление Ванелли сделали его музыку такой притягательной для нашего слушателя. Недавно в знаменитом Нью-Йоркском клубе Blue Note прошел концерт Ванелли, который никогда не был слишком популярен в США, а в наше время и, вообще, основательно забыт. Так вот, в зале было девяносто процентов русских. Сам Ванелли был весьма удивлен и обрадован. Несомненно, что игра Колаюты на этом альбоме стала определяющим моментом звучания группы. Несмотря на многословность (в наше время читатель вряд ли услышит где-либо такие насыщенные партии барабанов), все без исключения трэки отличаются поразительной ясностью и логикой изложения. Интересен тот факт, что «Night Walker» записывался в течение месяца с двенадцати дня до шести вечера. А с шести до полуночи Колаюта записывал пластинку с Джеем Грэйдоном (Jay Graydon). Весь материал был хорошо отрепетирован, и с самого начала музыканты Грэйдона и, в том числе, Колаюта были настроены весьма оптимистично. Но, после первого дня, когда были записаны несколько пьес и музыканты, очень довольные своей работой, как мальчишки, в эйфории скакали по студии, Винни был уволен из проекта. Колаюта не получил никаких объяснений от продюсера, что очень обидело его. Он уже был достаточно гибким, чтобы скорректировать свою игру сообразно требованиям автора, но, тем не менее, продюсер нанял трех других музыкантов: Майка Байрда (Mike Baird), Джеффа Поркаро (Jeff Porcaro) и Ралфа Хамфри (Ralph Humphry). Подобная ситуация имела место в карьере музыканта еще пару раз. По прошествии времени Колаюта философски оценил такого рода инциденты: «Я уже зарекомендовал себя как студийный музыкант, но я не могу быть всем сразу. Вокруг много барабанщиков, способных хорошо выполнить работу».

Итак, в восьмидесятые годы Колаюта становится настоящей звездой. В основном он работает на студиях в Лос-Анджелесе, но все же старается принимать участие и в живых концертах. Винни не может ограничить себя только студийной работой. Ведь это ненатуральная музыкальная среда. В студии музыка начинается и останавливается много раз в течение сессии. Только концертная ситуация дает возможность играть от начала до конца и один раз. В свою очередь, студийная работа воспитывает чувство ритма, дает возможность проверить на практике многие вещи и тут же скорректировать их после прослушивания. Именно поэтому многие считают, что студия слишком «стерильна». Но, по мнению Колаюты, если вы хотите записать, например, роковую композицию, вам придется вложить в исполнение ничуть не меньше энергии, чем на живом концерте. Иными словами, все, что вы вкладываете потом слышно на пленке. Нельзя сыграть «потихоньку», а на конечном продукте услышать мощный звук.

Колаюта концертирует с Джони Митчелл, Том Скоттом, Чакой Кан (Chaka Khan), Ли Ритенуром (Lee Ritenour). С Джони Винни записывает две очень хороших пластинки: «Dog Eat Dog» и «Wild Things Run Fast». Специфика записи барабанных партий на них совершенно разная. Для «Dog Eat Dog» Колаюта сэмплирует грувы и кое-что накладывает сверху, а «Wild Things Run Fast» записана обычным «живым» способом. С этой музыкой Винни выезжает на гастроли. Митчелл предоставляет музыкантам довольно большую степень свободы в интерпретации своей музыки. Колаюта и гитарист Майкл Ландау (Michael Landau) играют с интенсивностью VAN HALEN, и Джони приходится урезонивать парней. В конце концов, Колаюта и его друзья находят золотую середину и разумный баланс между ансамблевой игрой и импровизацией. Винни очень доволен этой работой: джазовая атмосфера за рок-н-ролльные деньги.

На студии Колаюта легко осваивает еще одну необходимую составляющую ремесла — игру с клик-трэком. Он считает, что хорошее чувство ритма, безусловно, помогает освоить этот обязательный атрибут современной студийной практики. Но не каждый ритмичный барабанщик способен играть с клик-трэком и наоборот. Существуют музыканты, обладающие умением создавать отменный грув, не укладывающийся в метрономные рамки, обеспечивающий, однако, надлежащее настроение музыкальному произведению. Но иногда продюсеры заставляют музыкантов записываться под клик в ситуации, когда, по общему мнению, это совершенно не нужно и даже мешает общему настрою музыки. И тогда начинается мучение, преодолеваемое, в конце концов, голым профессионализмом.

В середине 80-х годов Колаюта в беседах со своими друзьями и коллегами начинает все чаще говорить о том, что ему необходимо серьезнейшим образом пересмотреть технические аспекты своей игры. Вплоть до того, что он собирается брать уроки. Вернее, ему нужен компетентный собеседник, способный указать на недостатки в постановке рук и ног. И это музыкант-легенда, которому поклоняются тысячи барабанщиков всего мира! Критическое отношение к себе всегда было характерной чертой Винни. Саксофонист Донни МакКазлин (Donny MacCazlin) столкнулся с Колаютой на записи пластинки какого-то эфиопского певца. В то время Колаюта работал со Стингом и редко записывался. Донни был очень удивлен, когда Винни подошел к нему и стал говорить о волнении, которое охватило его во время записи. Волнение было связано с отсутствием практики студийной работы в течение последних лет. Колаюта постоянно находится в процессе совершенствования. Он считает, что техническая сторона исполнительства в значительной степени влияет на формирование игровой концепции, манеры. Колаюта не доволен своей левой рукой, что знакомо, я думаю, многим барабанщикам. В большинстве случаев он пользуется несимметричной постановкой. К середине восьмидесятых меняется и его посадка. В ансамбле Заппы и в последующие годы Винни сидел очень низко. Это давало ему ощущение комфорта, но со временем он пришел к выводу, что такая посадка не дает возможности создавать при ударе рычаг максимальной длины. Он садится значительно выше, что обусловлено еще и с болями в спине. К тому же нога побаливает после перелома, случившегося на сессии сэмплирования для фирмы YAMAHA. Винни был вынужден ударять в бочку стоя, так как продюсер был недоволен звуком, который Колаюта извлекал в нормальной игровой позиции. Также звукорежиссер забраковал способ звукоизвлечения Колаюты, когда колотушка после удара остается на пластике, а не отскакивает назад. Таким образом, Винни должен был изменить сразу два параметра игры: громкость и штрих. Он решил осуществить это, стоя, и, неудачно ударив в бочку, держа пятку на весу, сломал ее при попытке вернуть колотушку назад.

Колаюта пытается больше использовать симметричную постановку, хотя считает, что невозможно достичь полной симметрии в игре, так как строение человеческого тела не вполне симметрично. Он стремится к большей технической стабильности, но уникальная способность играть одинаково хорошо самую разную музыку становится его врагом, стилистика сама диктует: как держать палки, как ударять в барабан. Винни старается соблюсти хороший баланс между «техническим» и «стилевым» подходом к музицированию. Но, тем не менее, считает, что не имеет морального права, используя свой многолетний опыт, просто полагаться на ощущение стиля — ведь еще столько простора для совершенствования.

Я думаю, что любой барабанщик время от времени устает сам от себя и старается, так или иначе, «освежить» свой исполнительский арсенал. Это как раз то, что двигает барабаны вперед. Колаюта всегда старается взглянуть на, казалось бы, знакомые вещи под другим углом. Извлечь максимум из любой игровой ситуации — его девиз. А если ситуация совсем безнадежна, и он приходит после записи домой с чувством, что толком и не поиграл, а больше считал такты, то берет какие-нибудь незнакомые ноты и занимается.

С годами Колаюта начинает больше заботиться о том, чтобы музыка, исполняемая им, «хорошо себя чувствовала». Иными словами, работает над ритмом, свингом. Он приходит к выводу, что многие эксперименты с полиметрами, редко употребляемые в реально исполняемой музыке, были полезны ему тем, что он приобрел навыки обращения с ними, а также установил для себя «запретные зоны».

Среди его любимых барабанщиков — Тони Уильямс, Джек ДеДжонетт (Jack DeJohnette). Колаюта потратил много часов, «снимая» своих кумиров. Он детально изучал их игру. Какое-то время он ощущал невидимое присутствие их в своей игре, но по прошествии времени Винни ментально «переварил» эту информацию и, несомненно, адаптировал многое в свой музыкальный словарь. Но это был уже не Уильямс и ДеДжонетт, а Винни Колаюта.

В сольной игре Винни не придерживается какой- либо строгой концепции. Все зависит от музыкального материала и, в не меньшей степени, от настроения музыканта. Иногда это может быть тщательно спланированная многочастная форма. Другой вариант — несколько идей и наметки формы в голове. При этом по ходу игры все может измениться в зависимости от обстоятельств, а также полета фантазии. Иными словами, что-то из намеченного может и не быть сыграно. И, наконец, самый интересный и самый трудный способ — полная импровизация. Трудность заключается в том, что исполнитель должен абстрагироваться от своего предыдущего опыта и попытаться представить перед собой чистый лист. Это действительно сложно — не думать, а стараться следовать своим музыкальным «инстинктам». Но именно тогда может родиться что-то действительно новое, свежее, необычное. Именно в этом случае звучит не то, что «знают» руки, а включаются фантазия и воображение музыканта, и, если последние отказываются повиноваться, вполне может произойти фиаско. На этот случай каждый исполнитель имеет палочку-выручалочку в виде арсенала приемов, которые можно всегда более или мене художественно скомпилировать.

К началу 90-х годов Колаюта приходит зрелым мастером, признанным во всем мире. У него тысячи поклонником, свой фэн клуб. Многие искренне считают его лучшим из когда-либо живших на земле барабанщиков. Его студийная карьера складывается очень успешно. Продюсеры часто приглашают Винни на записи, их привлекают виртуозные «фишки» Колаюты, которые очень часто оказываются совершенно лишними. Музыкант достигает фантастической виртуозности в своей игре. Иногда даже очень опытные барабанщики не способны понять, что именно играет Винни в том или ином эпизоде. Личная жизнь музыканта тоже благополучна. Он счастливо живет со своей женой Дарлин.

Казалось бы, ничто не предвещает глобальных изменений в жизни и карьере музыканта. Но в 1991 году гитарист Роббин Форд (Robben Ford) рекомендует Колаюту на работу к Стингу. На вопрос Роббина интересуется ли Винни этой работой, тот ответил, что в мире есть два музыканта, с которыми он хотел бы гастролировать — Стинг (Sting) и Питер Гэбриэл (Peter Gabriel). Только через несколько месяцев после этого разговора Колаюте позвонили из менеджмента Стинга и предложили приехать в Англию. В Лондоне Стинг и Колаюта после обеда с лозаньей слушают пластинку «Soul Cages» играют сначала «Every Breath You Take» и кое-что из репертуара POLICE. Следующий этап — более современный репертуар. Стинг, гитарист Доминик Миллер (Dominic Miller) и Колаюта сразу находят общий музыкальный язык, и Винни получает этот gig.

Примечательно то, что в первый же тур вместе со Стингом поехал Питер Гэбриэл. Так Колаюта получил возможность помузицировать с обоими своими кумирами.

Стинг предоставляет Колаюте достаточно свободы в игре. Он не хочет видеть в нем одного из тех, кто играл с ним ранее: Стюарта Копланда (Stewart Copeland), Ману Кетчи (Manu Katche), Омара Хакима (Omar Hakim). Ему нужен музыкант, который хорошо вписывается в звуковую палитру ансамбля и способен интерпретировать идеи лидера. Стинг как бы исподволь, ненавязчиво управляет процессом, отдельными лаконичными замечаниями создавая звучание группы: «Я не хочу здесь барабанных заполнений перед припевом». Он дает возможность музыкантам показать их видение нового материала, а затем, все тщательно продумав, представляет свою версию, в которой учтены идеи каждого участника группы. На концертах Колаюта корректирует свою игру в зависимости от ситуации. Некоторые приемы игры не «читаются» зрителем на стадионе. В клубной ситуации, напротив, можно позволить себе больше «мелочей», да и весь ансамбль имеет возможность играть более свободно, пользуясь преимуществами комфортной акустической ситуации. Судя по всему, Колаюта не слишком доволен Стингом как партнером по ритм секции, но вынужден мириться с этим, понимая «кто управляет автомобилем». Жизнь учит его видеть позитивное в любой ситуации. Даже на сессии звукозаписи с полным симфоническим оркестром, когда он может лишь едва касаться своих барабанов — они «лезут» в микрофоны струнных — Винни пытается привнести в свою игру максимум энергетики, вспоминая Билли Харта (Billy Hart), увиденного им однажды на концерте Стэна Гетца в Бостоне. Тогда Винни был поражен той энергией, которую излучал Билли, играя на барабанах предельно тихо.

Колаюта по-прежнему работает над проблемами постановки рук, стараясь достичь призрачного совершенства. Он детально изучает свои движения с точки зрения физики. Его интересует, какой рычаг он должен применять для ударов разной громкости, под каким углом палка должна касаться барабана и т.д. Придя к выводу, что при игре в традиционной постановке левая и правая руки используют разные мускулы, Колаюта специально работает над развитием слабых мускульных групп. Он строго контролирует свои движения во время занятий. Постановка его правой руки претерпевает серьезные изменения, она становится более открытой. Винни держит палку большим и указательным пальцами, которые при этом образуют кольцо, оставляя другие достаточно свободными. При этом он постоянно размышляет о том, насколько велико должно быть усилие. Он пытается определить: насколько высоко должны подниматься руки при игре. Наблюдения за барабанщиками, исполняющими сложные фанковые ритмы на основе непрерывного потока шестнадцатых на хай-хэте и малом барабане, Колаюта замечает, что они, не имея возможности и времени высоко поднять руку, тем не менее, плотно «кладут» вторую и четвертую долю. Винни изучает и эту разновидность барабанной техники, называемой «one-inch punch». Колаюта стремится унифицировать приемы игры, чтобы достичь большей динамической свободы

Итак, в 90-е годы Колаюта гастролирует и записывается со Стингом. Российский слушатель мог видеть этого замечательного барабанщика на концертах Стинга в Кремле несколько лет назад. Темноволосый, моложавый мужчина в очках, не вынимающий сигарету изо рта даже на сцене — таков Колаюта внешне. В редкие паузы между турами Винни продолжает карьеру студийного музыканта. В числе его новых записей — сольная пластика, в создании которой приняли участие Херби Хэнкок(Herbie Hancock), Чик Кориа (Chick Corea), Дэвид Санчес (David Sancious), Стинг, Джон Патитуччи (John Patitucci). Здесь представлен весь спектр пристрастий музыканта: от хард рока до романтики в стиле Махавишну. По свидетельству одного из продюсеров Колаюта показал себя «абсолютным монстром» не только в игре на барабанах, но и как композитор и специалист в области музыкальной электроники.

В конце 90-х Колаюта покидает Стинга и возвращается к студийной работе. Но по сей день Винни считает одной из лучших своих записей песню Стинга «Seven Days». Это действительно одна из красивейших барабанных партий. Замечательное сочетание остинатного грува с украшениями из тонкой вязи тарелок «splash» и том томов основывается на двухтактовой фигуре хай-хэта, скрадывающей ощущение нечетного размера 5/4.

Как и прежде, Колаюта старается не бросать концертную практику. Среди музыкантов, с которыми сотрудничает Винни — Чик Кориа. Один из концертов с этим гигантом джаза выпущен на видео.

Колаюта очень активен, постоянно участвует в клиниках и барабанных шоу. Он часто аккомпанирует поп звездам. Интересен факт его работы с Мадонной. Он записывает с ней всего одну песню. Но сложность задачи в том, что Винни надо попасть в исполненный на мини муге бас, который неотквантизован для создания «живого» звучания. Колаюта блестяще справляется и с этим. По всему миру поклонники старательно имитируют его игру. Не так давно Колаюта принял участие в записи пластинки, посвященной творчеству WEATHER REPORT. А совсем недавно вместе со своим другом и партнером Нилом Стабенхаусом Винни записался на последнем альбоме Квинси Джонса.

Перечисление всех достижений и регалий этого великолепного барабанщика заняло бы слишком много времени и места. Поэтому я позволю себе закончить эту статью двумя высказываниями о Колаюте известных музыкантов. Первое принадлежит Уоррену Куккурулло (Warren Cuccurullo), гитаристу, который играл с Винни в ансамбле Фрэнка Заппы:

«Он лучше всех читал с листа, лучше всех импровизировал из всех, кто когда-либо играл у Заппы. Когда Фрэнк солировал, он разрешал Винни делать все, что он хотел. И тот играл все эти штуки поверх тактовых черт, сложные для восприятия человеческого уха. Но ухо Колаюты — это нечто другое. Большинство музыкантов способны воспринимать ритмические длительности на уровне шестнадцатых нот. Винни воспринимает дробление на уровне сто тридцать вторых или что-то в этом роде. И он может начать играть с любой из этих сто каких-то нот, что выглядит абсолютно пугающе. Сегодня Колаюта известен и как „groove player“, и он действительно владеет этим. Ему всегда нравились Джефф Поркаро, Стив Гэдд (Steve Gadd). В это трудно поверить, но он считает, что многому научился у этих ребят. Винни Колаюта находится на другой планете, совершенно на другом уровне!»

А вот что думает о Колаюте его не менее именитый коллега Питер Эрскин:

«Некоторые вещи, которые он играл с Заппой, находятся за гранью реальности, как, может быть, некоторые спецэффекты в кино — лучше не задумываться о том, как это делается, а просто сесть, расслабиться и наслаждаться. Он может делать на барабанах то, что не может никто».

adv bef